Кира неуверенным движением открывала дверь квартиры многоэтажного дома в центре Донецка. Совсем близко слышались удары колокола Преображенского собора. Пробило одиннадцать часов дня.
В просторной квартире было уютно и тихо. Это было жильё подруги. Она уехала в Киев и предложила Кире расположиться у неё. Деньги на аборт тоже одолжила добрая подруга...
Кира устало опустилась в кресло, лицо её было измученным. Избавление от ребенка почему-то не принесло состояния легкости и свободы. «Надо заснуть», — подумала девушка и закрыла глаза. Но перед глазами возникали подробности, пережитые в больнице: лица медсестёр, душная палата. Надо было что-то делать с мрачным настроением. Кира окинула взглядом комнату. Вот бар. Её рука потянулась к бутылке коньяка. В последнее время только это отвлекало от тяжёлых мыслей и тревог. После нескольких глотков Кире стало легче. Угрызения совести отступили. Другие воспоминания, как картинки из слайдов, стали возникать в сознании.
...Год назад неудачная попытка поступить в художественное училище. Провалилась.
Зато познакомилась со студенткой Риммой (её квартира), она обещала помочь и свела Киру с преподавателем училища Алексеем Сергеевичем. Алексом... Он обещал подготовить Киру и помочь на следующий год с поступлением...
Воспоминание о знакомстве с Алексом вызвало депрессивное состояние. Пришлось осушить бутылку до конца. Так делал Алекс, когда его картины плохо продавались.
Несмотря на «тяжёлые времена» деньги на выпивку он всегда находил.
Кира погрузилась в беспамятство. В её мобильный пришло сообщение: «Как дела?», но девушка не слышала. Кто мог ей писать? Родители звонили редко. Алекс исчез из её окружения после новости о ребёнке. Это Римма, зная, в каком состоянии рассталась с подругой, интересовалась, как дела. За окнами плавился душный июньский день. В тени каштанов беседовали соседки. Колокол собора призывал к вечерней службе.
Мутный сон нарушила тупая боль в теле. Кира скорчилась на диване и заплакала. Наверняка это отходил наркоз. Надо было найти лекарства. «Где же у неё аптечка?», — девушка открывала дверцы шкафа, но лекарства не попадались на глаза. Однако в баре оставалась бутылка виски.
...Алекс всегда говорил, что у Киры очень красивые глаза. Однажды он даже написал её портрет, в котором изобразил глаза несколько утрировано, но было очень похоже на оригинал. После разрыва с Алексом Кира порвала портрет на мелкие кусочки.
А сейчас она пожалела об этом и вновь заплакала.
Картины в сознании девушки больше не пестрели. Гнетущая тоска нарастала. Физическая боль вперемешку с психическим потрясением вызывала состояние апатии. Кира не могла уже лежать, она бродила по комнате, слёзы катились по её щекам. Ещё ей чудились голоса, улыбка Алекса, белые халаты медсестёр, клочки разорванной ею картины... Голова закружилась. Кира присела на диван. «А если Алекс вернётся ко мне, ведь я избавилась от ребёнка?» Эта мысль показалась Кире надеждой на примирение с Алексом, но ведь он перестал замечать её, открыто флиртовал со студентками, Кира словно перестала существовать для него. «Нет, он ко мне не вернётся...». Кира опустилась на диван и снова заснула. Однако это был будто и не сон. Девушке казалось, что она наяву видела, как в комнате темнеет, опускаются сумерки, от лёгкого ветра шевелится занавеска лоджии... Одиночество вместе с наступающими сумерками осторожно, словно едва уловимая дымка, окутывало окружающее пространство...
Когда Кира проснулась, было уже совсем темно. Но духота летнего дня не покидала раскалённые стены девятиэтажного дома. Девушка допила виски и вышла на лоджию. Донецк сверкал вечерними огнями. «Надо всё начать сначала» — подумала Кира и улыбнулась. Но улыбка получилась похожей на гримасу боли отчаявшегося человека. Кира посмотрела вниз. Огни двигались и расплывались перед глазами. Люди, спасаясь от духоты на остывающих улицах, с высоты были похожи на очень мелкие существа. Всё закружилось перед глазами Киры. Но в какой-то миг ей показалось, что знакомый голос зовёт её снизу. И верно — вон его очертания, вьющиеся волосы, смуглое лицо...
— Алекс! Ты вернулся?!! — Кира закричала, обращаясь к своему видению. Никто не ответил ей, но несчастной девушке показалось, что Алекс протягивает руки и зовет её.
— Я сейчас! Я к тебе! — Кира неосторожно перекинулась через перила, но в тот же момент кто-то за волосы оттащил её от края лоджии. Это была Римма.
— Что ты здесь д-делаешь? Ты же в Киеве... Там Алекс, он зовёт меня! Пусти! Пусти!
Но Римма, не церемонясь, втащила подругу в комнату.
— Там нет Алекса. Его больше нет. Бесконечные попойки погубили его. Умер вчера от цирроза печени в больнице, на окраине Донецка. Приводи себя в порядок. Завтра едем на похороны.
Услышанная новость отрезвила Киру. Она изумлённо смотрела на подругу. Единственное, что Кира смогла прошептать сейчас, было:
— Как «умер»?..
* * *
Прошло пять лет.
В Донецком Драматическом Театре завершалась премьера спектакля одного современного режиссёра. Артисты выходили на заключительный поклон. Овации не переставали звучать, море цветов заполнило сцену. В первом ряду, среди зрителей сидела Кира и громко аплодировала.
Когда зрители разошлись, в забитой артистами гримёрке царило оживление. Директор театра осыпал всех комплиментами:
— А этот букет, Кирочка, по праву принадлежит тебе. Изумительные декорации! Они созвучны сюжету пьесы! Ты гениальна!
— Кирочка, куда же ты? А как же фуршет? — режиссёр пьесы настойчиво удерживал девушку за руки.
— Не забывайте, что я не пью, — отвечала девушка, улыбаясь.
Когда Кира вышла из театра, на улице сверкали великолепные огни ночного Донецка. Холодный воздух и мокрая листва под ногами напоминали о том, что наступил ноябрь. Такси уже ожидало свою пассажирку.
Обняв огромный букет роз, Кира ехала домой. Усталость давала о себе знать, но сквозь полудрёму девушка создавала в уме эскизы новых декораций. Как много ещё ей предстоит сотворить! А ещё юная художница задумала написать осенний бульвар Пушкина...
Опубліковано: 2009 р.
